Ремесленники, рыцари, купцы, рудокопы, музыканты
Любопытен и выбор героев, окружающих Генриха или сопутствующих ему: это ремесленники, рыцари, купцы, рудокопы, музыканты, поэты, связанные со своей профессией скорее внутренне, чем внешне. Каждый из персонажей ценен только как носитель определенной темы и ее философского истолкования. Новалис отчетливо исключает из круга своего рассмотрения чисто социальное начало. Проблемы земной жизни тесно связаны с внутренним миром личности и более определяются душой и божественной природой человека, нежели чисто материальным, телесным началом, социальной связанностью или политической расстановкой сил. По Новалису, экономическое и политическое — не причины духовной жизни, а ее следствия.
Вне всякого сомнения, «Генрих фон Офтердинген» — роман о художнике, о творческом состоянии человеческого духа. Все внешние реалии — лишь необходимая оболочка для изображения процесса становления поэта, постижения им мира и таинств своего ремесла.
Во сне герою видится чудесный «голубой цветок», который пробуждает его душу, влечет к путешествию, к поиску, к истинному познанию. Как считает Новалис, существуют «два пути, ведущих к пониманию истории человека»: традиционный — «путь опыта» и новый, поэтический — «путь внутреннего созерцания». Именно во всесильной, волшебной поэзии таятся сказочные силы, способные раскрыть внутренний мир личности и вернуть человечеству его счастливое состояние, когда-то утраченное. Идея возврата в «детство человечества», в «золотой» век, пожалуй, наиболее важна для понимания этики и эстетики раннего романтизма в целом и творчества Новалиса в частности.
Первая часть романа («Ожидание») повествует о неуклонном пути героя в глубины собственного «я». Мир превращается в сновидение, в фантазию, из которой, по замыслу автора, должен возникнуть новый мир мистической реальности (название второй части «Свершение»). В этом истинном мире время превратится в вечность, и все времена года и человеческие возрасты сольются воедино.
Роман Новалиса остался незавершенным, однако его незавершенность, недосказанность не умаляла, а, скорее, увеличивала «магическую», притягательную силу этого наиболее известного раннеромантического произведения. Словно в таинственной книге без заглавия и концовки, которую Генрих отыскивает в одной из горных пещер, в романе Новалиса «последние картинки темны и непонятны», но с тем большим изумлением несколько поколений читателей (и среди них Рильке, русские символисты, Томас Манн и многие другие) обнаруживали в этом произведении «многие образы из своего сна», проходили путем «понимания», означающего «самопостижение».
